РУССКИЕ СТРАНИЦЫ ЛАТИНСКОГО КВАРТАЛА: ЦВЕТАЕВА, ЛЕБЕДЕВ, МИЛЛИОТИ
Казалось бы, все уже известно о пребывании Марины Цветаевой во Франции – и книги написаны, и переписка издана, и воспоминания. Стараниями энтузиастов – литературоведов, писателей, многочисленных поклонников творчества Поэта – открыты памятник, мемориальные знаки и доски в предместьях Парижа – Ванве, Медоне, Море-сюр-Луан – и в Вандее. Одна из городских библиотек столицы на улице Гласьер (Glacière) в 13-м округе носит ее имя1. А квартира в Ванве благодаря хозяину Флорану Дельпорту и его друзьям превратилась в настоящий Цветаевский музей. Однако, еще остались если не «белые пятна», то, по крайней мере, не часто упоминаемые парижские адреса, связанные с Мариной Цветаевой. О них ниже речь. Признаюсь, я лишь «скриб». Вдохновили меня на этот очерк мама и подруга.
Моя мама очень любит Марину Цветаеву, собирает издания ее произведений и воспоминаний о ней. В первый приезд мамы в Париж в уже далеком 1994 году мы, конечно, поспешили в гостиницу «Innova» на бульваре Пастера, последний цветаевский адрес во Франции. Помню, приняли нас там доброжелательно, консьерж слышал о русском Поэте и даже немного говорил по-русски. Позже в 2015 году во время Дней наследия (Journées du Patrimoine) мы впервые попали всей семьей в квартиру Цветаевой в Ванве, а затем стали приходить туда, как друзья. Но каково же было удивление мамы, когда совсем недавно она прочитала в книге воспоминаний Ариадны Эфрон, что любимым местом Цветаевой в Париже была улочка Данфер-Рошро (Denfert-Rochereau), рядом с нашим парижским адресом2. «Когда Цветаеву однажды спросили, какое место в Париже она любит больше всего, – вспоминала дочь Цветаевой Ариадна Эфрон, – она – для всех неожиданно – назвала именно эту, такую, собственно говоря, невзрачную улочку: «За тишину и за Лебедевых»3.
Улицы Данфер-Рошро сегодня на плане Парижа нет. В 1946 году ее поделили на две части и переименовали. Большая часть получила имя Анри Барбюса, а южная оконечность слилась с авеню Данфер-Рошро. Владимир Иванович и Маргарита Николаевна Лебедевы, у которых так любила бывать Марина Цветаева, жили напротив приюта глухонемых, там, где сейчас проходит улица Анри Барбюса (rue Henri Barbusse). Этот приют – Национальный Институт глухонемых детей (Institut national des jeunes sourds (INJS)) – был основан в 1791 году во время Французской революции как продолжение благотворительной деятельности аббата Шарля-Мишеля де Л’Эпэ (abbé Charles-Michel de l’Epée). Расположился интернат в бывшей семинарии святого Маглуара, которая занимала территорию старинного госпиталя святого Якоба (hôpital St.Jacques), предназначавшегося для паломников. Главный вход в Институт глухонемых находится на улице Сен-Жак. Цветаева видела из окон квартиры Лебедевых высокую монастырскую стену приюта, скрывающую улицу от солнечного света, отчего, по словам Ариадны Эфрон, улочка казалась «голубой». Однажды, когда в гостях у Лебедевых был армянский поэт Аветик Исаакян, Цветаева долго смотрела из окна на стену и на несчастных детей за ней, безмолвно бегавших по двору, отчаянно жестикулируя. «Вот таким я вижу балет, – сказала Марина Ивановна Исаакяну. – Или, если заставить «их» замереть, скульптуру. Искусства не моего измерения». Между поэтами завязался спор о равноправности «искусства безъязыкого» и «искусства Слова». Для Цветаевой Поэзия стояла всегда выше пластических искусств.
Вслед за этой встречей Исаакян пригласил Цветаеву в Лувр. Ариадна, учившаяся в то время в Школе Лувра (как приятно мне это писать, ведь я тоже окончила Ecole du Louvre!), сопровождала их. Исаакян подвел Цветаеву к главной лестнице, где во всей своей красоте, мощи и в то же время легкости парила Ника Самофракийская. «Я ее давно знаю и люблю, – сказала Цветаева, обращаясь к восхищенному Исаакяну. – И все же «в начале было Слово».
Теперь, проходя по улочке Анри Барбюса, глядя на старинную монастырскую стену, окна домов напротив со все теми же «зубчатыми ставнями», я думаю о Марине Цветаевой, Лувре, Самофракийской Победе и маме.
Следующий парижский адрес, о котором пойдет речь, связан как раз с художником – Николаем Дмитриевичем Миллиоти – и его малоизвестным портретом Марины Цветаевой. Этот портрет, более нежный, лиричный, нежели другие изображения Поэта, «открыла» мне подруга. Удивительные бывают совпадения! Хорошо помню тот апрельский солнечный день в Ницце, когда я получила письмо из Петербурга (разумеется, по WatsApp) с фотографией неизвестного мне портрета Цветаевой в пастельных тонах. Цветаева казалась на нем моложе и женственнее, чем обычно. А рядом с ее портретом была фотография импозантного мужчины – художника Николая Миллиоти. Пока я разглядывала эти изображения, мне позвонила подруга из Парижа с приглашением на вечер, посвященный берлинскому периоду жизни Марины Цветаевой. А этот портрет был написан Миллиоти как раз в Берлине в 1922 году! Вот так все соединилось.
Николай Миллиоти (1874-1962) – один из самых изысканных художников русского Серебряного века, участник объединений «Мир искусства» и «Голубая роза»4. Его картины – фантазии в розово-лилово-голубых тонах, «галантные празднества», в которых прелестные дамы в кринолинах кокетничают с томными кавалерами. Миллиоти любил окружать себя легендами. Рассказывал, что его род идет от византийских императоров Комнинов, а предки жили на острове Милос, отсюда фамилия Миллиоти, означающая «уроженец Милоса». Речь идет о том самом Милосе, где некогда была изваяна из мрамора самая прекрасная женщина на земле. Женщин, и не только мраморных, Миллиоти очень любил, потому и писал прекрасные женские портреты, в том числе Надежды Тэффи, Марины Цветаевой и другие.
Миллиоти, как многие русские эмигранты, из революционной России прибыл в Константинополь, из Константинополя – в Софию, а из Софии в августе 1921 года – в Берлин. В Берлине он работал в студии на Савиньи Плац и участвовал в выставке русского искусства в 1922 году. Написал карандашный портрет Андрея Белого и большой Марины Цветаевой. Об отношениях Поэта и художника ничего не известно. Марина Ивановна упоминает в дневниковых записях, относящихся к берлинскому периоду, брата Николая – Василия Миллиоти, который оставил у нее не самые лучшие воспоминания5.
Николай Миллиоти с конца 1920-х годов поселился в Париже в маленькой мастерской в самом центре Латинского квартала на площади Сорбонны, 3 bis. «Моя пепельница» – так называл художник свою овальной формы мастерскую. Сюда к нему приходили позировать Поль Валери и Андре Моруа и много русских художников и литераторов. Здесь он прожил более 30 лет. Летом 1957 года в его мансарде случился пожар. Сгорело множество картин, но портрет Марины Цветаевой уцелел! После смерти художника вместе с другими работами он был переправлен в Москву и хранится теперь в коллекции внучки художника Елены Юрьевны Миллиоти, бывшей актрисы московского театра «Современник». В 2020 году в Доме русского зарубежья в Москве открылась выставка Миллиоти, на которой был и портрет Цветаевой. Жаль, немногим удалось его увидеть, поскольку экспозиция закрылась через 10 дней из-за начавшейся пандемии. А с недавних пор квартиру Цветаевой в Ванве украсила копия этого портрета.
Примечания:
1. См.: Лев Мнухин. «Марина Цветаева: «Мне Франции нету милее страны…» https://muzeemania.ru/2021/08/31/mnuhin-cvetaeva/ Дата обращения 25/07/2022.
2. Ариадна Эфрон. Марина Цветаева. Сергей Эфрон. Любовь и трагедия. Москва, ООО издательство «Родина», 2020. С. 247. Справедливости ради отметим, что рассказ о встрече Цветаевой и армянского поэта Аветика Исаакяна под названием «Самофракийская победа» был впервые опубликован в 1967 году дочерью поэтессы в журнале «Литературная Армения», а затем вошел в книгу ее воспоминаний «О Марине Цветаевой. Воспоминания дочери ». Москва, «Советский писатель», 1989.
3. Владимир Иванович Лебедев (1885-1956) – политический деятель, писатель русского зарубежья, близкий друг Марины Цветаевой в Париже.
4. См.: Игорь Калядин. Прошли часы или года. Несколько слов в честь Николая Миллиоти. Хроника жизни. // Театральный мир. № 103. 2020. С. 62-94; Елена Миллиоти. Дедушкин Париж. // Мир музея. № 3 (187). 2002.
5. См.: Марина Цветаева. Неизданное. Записные книжки в двух томах. Том второй. 1919-1939. Москва. Эллис Лак 2000. 2001. С. 75, 79.
Tatiana Mojenok-Ninin, Paris
Edited by: Maria Zhukova, University of Konstanz and Olga Burenina-Petrova, University of Zurich & University of Konstanz