«Я ШЛА…», ИЛИ ДВА ОТКЛИКА НА КНИГУ МАРИНЫ ОХРИМОВСКОЙ
1
Швейцарская русскоязычная публика хорошо знает литературный журнал Марины Охримовской https://schwingen.net/. В этом издании многие знаковые культурные события и люди, их сотворяющие, получают свое достойное представление. В книге Гадание на часах: Сборник стихотворений. Цюрих: Media & Tech KLG, 2021. – 220 c. стихи, написанные за последние двадцать пять лет. Данные без датировки и указания конкретного места их создания они складываются в запоминающийся текст-высказывание современного поэта. Подчеркнем – именно не поэтессы. Что «схватывает» эти стихотворения в читательском восприятии в единоцелое при всей их тематической, жанровой и даже метрической разности? Поясню за этой книгой при всем ее внешнем антураже (изысканных литературных названиях самой книги и ее подразделов, продуманном дизайне и оформлении, роскошном полиграфическом исполнении) – редкостное для современной литературы сочетание. Этот очень «женский» стих с его нервическими нотками:
«Я шла.
И шел за мной рассвет» –
должен быть помножен на суровый «мужской» иронизм:
«Снизу шины, сверху шины!
Можно мчаться выше,
Не сорвало б крышу!».
Из этого же ряда следующее качество всей книги – она настроенческая, но продумана в подаче читателю авторских проявлений. Если обращаться к восьми частям книги последовательно (Теория относительности, Влюбленный июнь, Если не солгать, Посвящалки, Параллели, Размышления среды, Последний симптом, Verbes), то столь же последовательно от веселой лирической пасторали:
«Однажды в теплые края,
Как ласточка летела я»
читатель доходит затяжного выкрика:
«… пожалуйста,
не опали крыльев».
Любопытная и не столь неожиданная для настоящей поэзии особенность стихотворений Марины Охримовской – их «звучность» («какое щястье расставацца»). Собственно уже в устном прочтении многие тексты открываются иначе и по-другому. Уже отсюда сознательная работа поэта с метрикой, когда в текст стиха вторгается иной голос, а за измененной формой стиха возникает новый смысл, более важный, чем тот, который был ранее предъявлен другим размером.
Пожалуй, именно все эти свойства текстов М.Охримовской позволяют говорить о настоящей и аутентичной для современного читателя литературе. По прочтении отдельного ли стиха или всей книги рождается «долгое послевкусие», то возвышающее человека психологическое состояние восприятия мира и себя в нем, ради которого поэзия, возможно, и существует. Автор в своих текстах в себе и для себя, но она рядом с нами при погружении в ее поэтическую книгу. Она по-доброму видит нас, она нас прощает, отсюда же и ее ерническое посвящение «Посвящается всем и за все», что в ответ хочется воскликнуть: «Признательны за все!»
Gazinur Gizdatov, Kazakh Ablai Khan University of International Relations and World Languages
2
Читая «Гадание на часах», я не думал об этом произведении, как о книге. Разумеется, ведь таковой она и не задумывалась. Многие годы автор, как умелый флорист, собирал ясные мысли, оборачивал их в праздничную «стихотворную» бумагу и дарил – публике, знакомым или ящику стола. И вот настал момент, когда, казалось бы, готовые и самодостаточные букеты необходимо собрать в новую, неведомую композицию. Вышло это вполне гармонично, хоть и, на первый взгляд, каждая отдельно взятая деталь лежит не на своем месте.
Обратная сторона обложки гласит, что стихотворения «проводят параллели между знакомым и близким каждому и образной теорией относительности», но, возможно в силу своей глупости, о теории относительности мне напомнили только «Росплески» и только в 9-ом пункте. Кроме того, книга выделяет в себе «многозначность, знакомые мотивы, фокусы, ребусы, казусы языка», чего я так же не ощутил в той мере, в которой подобные утверждения выглядели бы уместно на форзаце. Тем не менее я нашел в этой книге нечто иное, куда более ценное и мистическое. Обо всем по порядку и сначала о мелких нюансах.
Разделение на главы, на мой взгляд, играет со сборником злую шутку, заставляя читателя поверить в общую идею или концепцию каждой главы, а затем слегка разочароваться ее отсутствию. Читатель, заглянувший в содержание, инстинктивно ищет стихотворение, в честь которого названа сама глава, словно это связующее звено, что мгновенно обратит в прозрачный кристалл льда бурлящую воду. Добравшись до него, обнаруживает лишь, что это очередная деталь паззла, а не общий рисунок того, что нужно собрать. Разумеется, это относится не к каждой главе, да и дело вовсе не в главах – проблема в читательских ожиданиях. По мере чтения двух первых глав, я не раз ловил себя на мысли о том, что иду к «священному», выделенному стихотворению через, или даже вопреки всем предыдущим и это их обесценивало. Тем не менее, как только я переборол в себе это раздражающее чувство, мне открылся удивительный мир.
Сборник стихотворений, раскрываясь в буквальном и переносном смысле, предстал передо мной огромным диалогом с самим собой, где автор на одних страницах описывает свои чувства, впечатления и мысли, а затем, погодя пару глав, критикует и дополняет их, словно с высоты прожитых лет. Основные темы, за редкими исключениями, не меняются, а лейтмотивом прошивают всю книгу, развиваясь и обретая логический конец, либо озадачивая читателя очередным вопросом, перед которым бессилен и сам автор. Отдельную роль в этом диалоге, на мой взгляд, играет и откровенная грубость или чрезмерная эмоциональность, которые постоянно подаются читателю, но дозированно, по ходу всей книги. Эти детали подчеркивают характер автора, фундаментальность его темперамента, отпечатанного в каждом стихотворении, позволяют увидеть в Марине Охримовской настоящего, живого человека, верить ее словам. Разумеется, в развернувшуюся на двухстах страницах жизнь помогает поверить не только это, но и любовь к котам, отраженная на обложке и в стихотворениях «Хитроска», «Вуаеризм», и несколько метафор в других произведениях, весьма ироничное стихотворение «О пользе спорта», наполненные настоящим живым негативом этюды в «Посвящалках» или почти одинаковые части в тех же: «Вуаеризм» и «Цена S. P.». Но вера читателя в жизнь, завернутую в страницы маленького сборника стихов, это не то, к чему стремится сама книга.
«Гадание на часах» не жаждет вашей веры в жизнь, а пытается показать ее смысл. Почти в каждом своем стихотворении Марина Охримовская пишет исключительно о себе и о том, как она себя видит. Как пример, в сборнике она ни разу не представлялась читателю в штанах. Исключительно юбка, мелькнувшая в произведениях: «Дада!», «Непонятки», «Улет птиц». Часто она использует те художественные средства, которые ей полюбились и как-то запечатлелись в памяти. Обычно это времена года, солнце, луна, вода или горы. Именно через эти образы, как по определенной радиочастоте, Марина и выстраивает себя прошлую и настоящую, что бы читатель смог самостоятельно провести противопоставление. Возьмем стихотворение «Гора Титлис»: героине было жарко и горько на вершине горы, и с юношеской веселостью, она решила спуститься вниз на лыжах. Ели ее не замечали, твердь земная роняла как мяч, а затем, «промочив насквозь штаны» и удивляясь тому, как осталась цела, она спустилась в долину, где сам творец велел ей жить. И теперь уже гора, куда более величественно, смотрела на нее. Пройдем чуть дальше, к произведению «Операция деления»: здесь страх и веселая смелость пропадают. Как и мысли о том, что средь гор людям жить противопоказано богом.
«В этих масштабах и далях быть
равнодушным едва ли можно. Меж облаков
как бы мы стали отчасти пьяны.»
Теперь прочтите «Среди облаков» и «Нагорная» и все встанет на свои места. Отношения Марины Охримовской и гор раскрываются на протяжении 112 страниц. От «Как я цела осталась?», до «Мне было чудно там, друзья». И все это происходит в маленьких сравнениях, метафорах, отдельных этюдах и набросках. И так можно сказать обо всем! В отношениях она проходит долгий путь от стихотворения «Дада!», до «Цена S.P.». И даже сны, что придают сборнику шарм мистики, здесь раскрываются сначала последней строчкой в «О-ля-ля-о!», затем в стихотворении «Бег», а после этого дополняются в душещипательных произведениях «Смешная девочка. Бэлле Вольчик» и «Параллели».
Отдельного упоминания достойна и работа художника: Андрея Федорченко. Каждая глава и обложка, хоть визуально и схожи друг с другом, но время от времени количество лепестков на часах убывает, и ведь не зря нам желали приятного гадания!
В определенный момент я понял две главные вещи. Во-первых, опираясь на излюбленные образы автора и стихотворную двоякость, сборник «Гадание на часах» оброс кровеносной системой, дающей каждому читателю уникальное поле для интерпретации. А во-вторых, прочитайте одно стихотворение, Вы поймете только его и ничего больше, но прочитайте весь сборник целиком, и каждое отдельное стихотворение будет лишенным смысла. Может в этом и заключается идея книги? Не прожитая жизнь не имеет четкого смысла, но прожитая в нем уже не нуждается. В любом случае, нам не узнать, пока за содержанием прячется последний лепесток.
Farid Veliev, Kazakh Ablai Khan University of International Relations and World Languages
Edited by Irina Anastasyeva, Moscow State University and Olga Burenina-Petrova, University of Zurich