НАИМЕНОВАНИЯ СОВЕТСКИХ РЕАЛИЙ В ЭМИГРАНТСКОЙ ПЕРИОДИКЕ 1920-1930-Х ГГ.
Русская эмиграция первой волны оставила яркий след в истории русской и мировой культуры. По мнению исследователей, это явление возникает после октября 1917 года, когда русские люди массово стали покидать Советское государство по политическим причинам; пиком постреволюционной эмиграции стал период с января-марта 1919 г. примерно до 1920 г., то есть промежуток времени между уходом немецкой армии с территории Украины, французской из Одессы и войск Деникина и Врангеля из Новороссийска и Крыма. Именно тогда около двух миллионов русских беженцев, основное ядро которых составляла интеллигенция, рассеялись по всему миру [Агеносов, 3-5]. Выезд из страны воспринимался эмигрантами как вынужденная мера; при этом многие не сомневались, что их отъезд – лишь временное явление и, в надежде на возвращение, заботились о сохранении всех характерных особенностей своей «русскости»: издавали газеты и журналы, создавали учебные заведения, организовывали литературные вечера и т.п.
Для покинувших страну людей было важно законсервировать русский язык в таком виде, в каком они «увезли» его с собой. По замечанию Е. А. Земской, если сравнить особенности языка и речи представителей разных периодов русской эмиграции, то «наибольшее сходство в языке и речевом поведении наблюдается между эмигрантами первой волны» [Земская, 257]. Действительно, эмигранты 1920-1930-х гг. ревностно следили за незыблемостью кодифицированных норм дореволюционного русского языка, в том числе дореволюционной орфографии. Неприятие советской власти и советского государства сказалось и на неприятии перемен в области языка, который под влиянием революционной эпохи не мог оставаться прежним. Происходившие в государстве большевиков политические и социально-культурные сдвиги вызвали к жизни массу новых явлений и понятий, в свою очередь, потребовавших незамедлительной номинации. Таким образом, после революции в русском языке за относительно короткий период сформировался огромный пласт лексики для обозначения не существовавших в дореволюционное время реалий [Карцевский; Селищев]. «Слова, рожденные Октябрем» [Шанский], советский новояз [Мокиенко] были идеологически детерминированы и предполагали главным образом положительную оценку. Неудивительно, что советизмы воспринимались русской зарубежной интеллигенцией как враждебные.
И все же, несмотря на вышеперечисленные факторы, проникновение советизмов в язык диаспоры оказалось неизбежным. При этом особенности их функционирования зачастую были отмечены исключительными, не знакомыми языку метрополии чертами, о которых можно судить не только на основании разного рода фактологической литературы личного характера (например, дневниковых записей, воспоминаний, переписки), но и на материале периодических изданий, спектр функций которых варьировался главным образом между культурно-образовательными и идеологическими. Именно публицистические издания оказались в среде эмигрантов и самым доступным, широко распространенным средством «духовного, религиозного, культурного объединения русских, разобщенных или в пределах одной страны, или разбросанных по всему миру» [Зеленин, 20], и одновременно защищающим от большевизма идеологическим инструментом.
Чтобы понять специфику функционирования советизмов в периодике эмигрантов первой волны, мы рассмотрели 11 эмигрантских газет и журналов (33 выпуска), издававшихся во Франции, Германии, Чехии и Китае в период с 1919 по 1939 г. Всего для анализа было отобрано 100 единиц − наименований советских реалий (35 слов, 11 словосочетаний, 47 аббревиатур и 7 лозунгов).
С одной стороны, в текстах были обнаружены случаи наименований советских реалий в номинативном значении, т.е., если следовать терминологии Купиной, «слова, сочетания слов, выражения, связанные с социалистической организацией власти Советов и общества эпохи диктатуры рабочего класса, а также номинации явлений, событий, происходивших в СССР, свойственных социалистической системе во всех сферах жизнедеятельности» [Купина, 39]. Несмотря на замечание А. В. Зеленина о том, что характеризующая функция советизмов «несомненно преобладала в эмигрантских газетах» [Зеленин, 332], употребление наименований советских реалий в номинативной функции в исследуемом материале оказалось нередким, что, на наш взгляд, обусловлено спецификой самого публицистического жанра, нуждающегося в клише. Цель употребления советизмов в номинативном значении (по терминологии М. И. Шкредовой, – денотативных советизмов [Шкредова, 13]) – прямое включение в ткань публицистического текста наименований объектов и явлений советской жизни [Там же]. Так, в примере, Но советская власть бешено торопится, берет ударные темпы, словно боится, что иначе ей не удастся разрешить эту задачу («Новый град». 1932. № 5. С. 80. Париж), словосочетание «ударные темпы» – типичный советский штамп, перенятый эмигрантским изданием для иронической характеристики советской власти. Тем самым читателям предоставлялась возможность почувствовать реалии советской России 1920-1930-х гг., ощутить языковую стихию отгороженных от них политическими границами бывших соотечественников.
Среди денотативных советизмов в эмигрантской публицистике особо следует отметить оформление на письме сложносокращенных слов. В частности, в отобранном нами материале наблюдается оформление инициальных аббревиатур по точечному типу: вызывают в М.Ч.К. (Московская чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и саботажем) («Воля России». 1922. № 2. С. 5. Прага), от имени кассационного трибунала В.Ц.И.К. (Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет) («Современные записки». 1920. Т. 1. С. 228. Париж). Таким образом, лексикализация инициальных аббревиатур, т.е. «превращение элемента языка <…> в отдельное знаменательное слово» [Лопатин, 258] не происходила. По замечанию А. В. Зеленина, «точечные написания аббревиатур поддерживали в языковом сознании эмигрантов условный, искусственный характер номинаций, образованных путем стяжения частей нескольких слов в одно» [Зеленин, 214].
С другой стороны, в текстах были найдены разные случаи оценочных наименований советских реалий. Если употребление денотативных советизмов в зарубежной публицистике указывало на сходство русского языка метрополии с эмигрантским, то функционирование оценочных наименований советских реалий, напротив, подчеркивало различия между ними.
Под оценочными советизмами (по терминологии М. И. Шкредовой – концептуальными советизмами) нами понимаются наименования реалий советской действительности, в лексическом значении которых содержится «идеологизированная сема» [Шкредова, 13]. Употребление таких советизмов обусловлено стремлением пишущего воздействовать на читателя с целью донесения определенных идеологических установок. Практически все наименования советских реалий, употребляемые эмигрантами, содержат в своем лексическом значении негативную оценку советских понятий. В ходе анализа отобранных единиц нами было выделено три способа выражения оценки: лексический, графический и словообразовательный.
Прямая лексическая оценка выражается с помощью сочетания наименований советских реалий с характерными оценочными словами и словосочетаниями, обозначающими отрицательные понятия: <…>, ибо вывел бы народ из той безнадежной ямы большевизма, где он лежит, распластанный в рабстве, нищете и бессилии («Третья Россия». 1935. № 6. С. 41. Париж); Настала та гнусность, которую даже лживый язык Ленина не осмелился назвать революцией, а нарек ей хамское имя Нэпа («Современные записки». 1926. Т. 22. С. 435. Париж).
В нашей картотеке встретилось несколько случаев оценки эмигрантами советских реалий через определение соответствующих понятий. Выявление негативной оценки в таком случае можно произвести с помощью добавления к приведенной дефиниции условной фразы, дающей общую оценку «и это плохо» [Вольф, 66]: Можно и должно большевизм считать тяжелой болезнью России («Третья Россия». 1934. № 5. С. 29. Париж). Большевизм – тяжелая болезнь России (и это плохо).
Для передачи оценки на графическом уровне эмигрантами использовались кавычки. С помощью графического выделения советских слов демонстрировалась их чужеродность, неприемлемость для эмигрантов – сторонников чистоты русского языка: На состоявшемся за два месяца до суда собрании уполномоченных губернских союзов рабоче-крестьянских кооперативных обществ («губсоюзов») председатель <…> г. Лежава сказал: «Мы с удовлетворением можем констатировать, что после трех лет борьбы со старой кооперацией от последней ничего не осталось» («Современные записки». 1920. Т. 1. С. 155. Париж).
На пересечении лексического и графического способов оценки стоят случаи употребления закавыченных советизмов с дискурсивными словами (якобы, так называемый) и лексическими показателями, отсылающими к нормам советской жизни (по-советски, по-большевицки, по-марксистски): Во всяком случае этой конституцией – и формально, и по существу – ликвидируется, т. н., «диктатура пролетариата» («Третья Россия». 1938. № 8. С. 29. Париж).
Словообразовательный способ выражения оценки, в отличие от двух предыдущих способов, направлен не на простое добавление оценки в уже имеющиеся советские слова (советизмы), а на образование окказиональных единиц. Такой способ осуществляется с помощью разных видов «целенаправленной трансформации элементов “нового языка”», «творческой модификации языковых единиц» [Пчелинцева, 9], в результате которой возникают оценочные лексические новообразования. Указанный метод выражения оценки на базе нашего материала находит проявление в использовании эмигрантами одной из разновидностей языковой игры – словообразовательной. Словообразовательная игра в публицистике эмигрантов первой волны представлена несколькими разновидностями. Наиболее продуктивным способом создания окказионализмов является суффиксация: Большевичество явилось непреложным последствием деятельности Временного правительства («Двуглавый орел». 1922. № 31. С. 14. Берлин; Париж). Окказиональное наименование большевичество в эмигрантском тексте используется вместо нейтрального слова большевизм, включенного в Словарь Ушакова [ТСУ]. Эмигрантский окказионализм образован путем присоединения к основе большевик аффикса -еств(о), использующегося в русском языке для обозначения состояния («значение состояния в именах существительных среднего рода ярче всего выражается суффиксом -ств(о), -еств(о)» [Виноградов, 108]), что придает слову коннотацию пренебрежения.
Словообразовательная игра, в основе которой лежит видоизменение мотивирующей базы слова, представлена в нашем материале следующим примером: Большевицкая власть – <…>сатанократия («Новый град». 1931. № 1. С. 44. Париж). Эмигрантское новообразование сатанократия составлено по модели слов теократия, демократия с заменой соответствующего первого корня слова (корня, указывающего на держателя власти), в результате чего мотивирующим становится слово сатана и в сознании читателя устанавливается ассоциация вождь – сатана.
В качестве самостоятельной разновидности может быть отмечена словообразовательная игра, высмеивающая новый советский способ образования слов – аббревиацию. Аббревиатуры становятся объектом пародии в публицистике эмигрантов – по советской модели сокращения слов беженцы начинают создавать окказионализмы: Есть немало еще и теперь комдурачков, которые все еще верят в «мировую» и в «международный пролетариат», долженствующий сыграть какую-то решающую роль в случае предстоящей войны с Советской Россией («Третья Россия». 1938. № 8. С. 47. Париж); Само собою разумеется, что ликвидации подверглись и все бесчисленные «Главки»: Главкожа, Главспичка, Главжир, Главкость, Главрезина… («Воля России». 1922. № 1. С. 18. Прага).
Таким образом, использование негативно-оценочных советизмов и создание на их основе новых наименований реалий Советского Союза являлось одной из отличительных черт периодики русского зарубежья. При этом употребление денотативных советизмов сближало язык эмигрантской публицистики с языком метрополии, а создание окказиональных оценочных наименований советских реалий демонстрировало различия между ними. Включение оценочных советизмов в публицистические тексты отвечало задаче того времени: оказывать на читателей эмигрантской прессы антибольшевистское идеологическое воздействие, поддерживать в них негативное отношение к советской действительности.
Abstract
The purpose of the article is to determine the peculiarities of the use of Soviet phraseology in the periodical literature of the first Russian emigration. It is supposed, that sovietisms in the periodical literature are used as the language evaluation tools to express the refugees’ attitude towards the Soviet reality. The article presents the classification of the ways of functioning of Soviet phraseology in the emigrant newspapers, identifies three possible ways of expressing the negative evaluation of the Soviet realia with the use of the means of language.
Список принятых сокращений
ТСУ – Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/default.asp
Литература
- Агеносов В.В. Литература русского зарубежья. М.: Терра. Спорт, 1998.
- Виноградов В. В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М.: Русский язык, 2001.
- Вольф Е. М. Функциональная семантика оценки. М.: Едиториал УРСС, 2002.
- Зеленин А. В. Язык русской эмигрантской прессы (1919-1939): дис. … канд. филол. наук. Тампере, 2007.
- Земская Е. А. Общие языковые процессы и индивидуальные речевые портреты // Язык русского зарубежья. Общие процессы и речевые портреты / под ред. Е. А. Земской. М.; Вена: Языки славянской культуры, 2001. С. 27-277.
- Карцевский С. И. Язык, война и революция. Берлин: Русское универсальное издательство, 1923.
- Купина H. A. Советизмы: к определению понятия // Политическая лингвистика. 2009. № 2. С. 35-40.
- Лопатин В. В. Лексикализация // Лингвистический энциклопедический словарь / под ред. В. Н. Ярцевой. М.: Советская энциклопедия, 1990. С.258.
- Мокиенко В. М., Никитина Т. Г. Толковый словарь языка Совдепии. 2е изд., испр. и доп. М.: Астрель, 2005.
- Пчелинцева М. А. Способы языковой оценки революционной эпохи в текстах русских писателей-эмигрантов первой волны: автореф. дис. канд. филол. наук. Саратов, 2012.
- Селищев А. М. Язык революционной эпохи. Из наблюдений над русским языком последних лет (1917-1926). М.: Работник просвещения, 1928.
- Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова http://feb-web.ru/feb/ushakov/ush-abc/default.asp
- Шанский Н. М. Слова, рожденные Октябрем: Книга для учащихся. Изд. 2-е, испр. и доп. М.: Просвещение, 1987.
- Шкредова М. И. Советизмы в эмигрантской прозе: автореф. дис. канд. филол. наук. Архангельск, 2014.
Maria Utkina, Saint Petersburg State University
Edited by Tatiana Naydina, Tamkang University (Taiwan) and Natalia Pushkareva, Saint Petersburg State University