«ПОТРЯСАЮЩИЙ ЛАКОНИЗМ И ЕМКОСТЬ». ИНТЕРВЬЮ С ПИСАТЕЛЕМ ЛЮДМИЛОЙ УЛИЦКОЙ
Как жить писателю сегодня?
Жить, как жили всегда, но, может быть, с большим вниманием.
Существуют ли писатели поколения? (Вы пишете о поколениях в «Детстве 45-53: а завтра будет счастье», в романе «Зеленый шатер»). Считаете ли Вы себя писательницей своего поколения?
Да, безусловно, существуют писатели поколения. Думаю, что и я писатель поколения, но не всего поколения, а некоторой его части.
Вы однажды сказали, что чтение является творчеством. В Вашей повести «Сонечка», героиня читает, но вряд ли понимает то, что она читает. Какое именно чтение является для Вас творчеством?
Думаю, что почти всякое чтение несет в себе элемент сотворчества. Реакция ребенка на первые сказки, которые ему читает бабушка, уже несут в себе этот элемент сотворчества. Не будем забывать, что сколько на свете есть читателей, столько есть и версий текста, потому что каждый читатель извлекает то, что ему важно, а порой случается, что читатель извлекает из теста то, чего там и в помине не было.
В интересном сборнике «Как мы пишем», Вы размышляете о том, кого читали, кого любили из русских и европейских писателей. Среди авторов – Толстой, Мандельштам, Бродский, Платонов, Манн, Набоков (особенно Набоков). Кого особенно можно выделить? Можно ли? Кого сейчас надо читать?
У каждого времени есть свои излюбленные авторы, у каждого человека есть такие авторы. Может быть, это особая задача каждого читателя найти того автора, который для него окажется наиболее важен, наиболее близок. В разное время жизни мои пристрастия менялись. Из перечисленных вами авторов я давно не перечитывала Платонова, эксперимент которого перестал меня занимать. Набоков – чистое золото русской литературы. Что же касается поэзии, и Мандельштам, и Бродский никак не покрываются ржавчиной. По сей день сверкают. Особенно Мандельштам.
Недавно и с большим удовольствием я прочла Ваш сборник рассказов «О теле души». Там развертываются истории обыкновенных людей, наподобие историй в «Сквозной линии», или в сборнике рассказов «Искусство жить». Можно ли описать жизнь обыкновенного, «маленького» человека в малой форме? Можно ли описать его судьбу в рассказе? (Мне кажется, что Вы это делаете замечательно. Что это своеобразная «жизнь в флакончике».)
О да, конечно! Я как раз вчера читала вечером рассказы Чехова, и именно от него идет эта традиция рассказа, который содержит в себе сюжет романа. Потрясающий лаконизм и емкость.
Есть определенный оптимизм в Ваших произведениях. Пусть и умирает герой в конце рассказа/романа, как например, Слава в рассказе «Голубчик», Даниэль Штайн в романе «Даниэль Штайн, переводчик», или же Алик в «Веселых похоронах», но все-таки где-то и как-то просвечивает оптимизм жизни. Правда ли это?
Мне очень приятно это Ваше замечание. Я себя отношу скорее не к породе оптимистов, а к породе реалистов. Но даже наша сегодняшняя жизнь, столь сложная и противоречивая, дает мне основания надеяться, что мы с вами присутствуем не в последнем акте существования человечества, а, может, всего лишь в предпоследнем.
Какой показалась работа с архивами? В создании своего романа «Лестница Якова», Вы пользовались архивным материалом для создания некоторых героев. Мешает ли архив в работе писателя?
Что вы! Архивы – драгоценность, почва и вдохновение писательства. И Достоевский, и Толстой, и Солженицын много работали с архивными материалами.
Не раз в своих произведениях Вы пользовались эпистолярной формой, пускали своих героев писать. Насколько Вы любите писать в такой форме?
Да, нравится. Для меня это возможность уйти от своих шаблонов письма, которые нарабатываются, вольно или невольно, у всякого пишущего человека. Возможность найти иную стилистику, другой язык.
У Вас есть планы на будущее? Новые литературные желания, поиски?…
Есть. Но планы мои столь грандиозны, что нет ни малейшей вероятности, что я смогу их реализовать. Но, согласитесь, ведь лучше жить с грандиозными, пусть и фантастическими планами, чем вообще без них.
Jasmina Vojvodic, University of Zagreb
Edited by: Gazinur Gizdatov, Kazakh Ablai Khan University of International Relations and World Languages and Olga Burenina-Petrova, University of Zurich & University of Konstanz