***

 

Загробная жизнь окажется школой-интернатом в Переславле.

Который я посетил при жизни в августе ноль пятого года;

Вот умру — а мне скажут:

Помнишь дай бог когда ты провел проездом

Надцать минут в пустом дворе интерната,

Там еще рельс железный зачем-то висел на липе?

Там еще пахло свежей с противня запеканкой?

Там еще рос посередь картошки на грядке

В два твоих роста розовый гладиолус —

Выполоть не успели или не решились.

Это тогда тебе показали,

Как оно после жизни будет.

 

Рай окажется не зальцбургским парком богохранимым,

Не пражским кривым кварталом с уютными фонарями,

Не умбрийским виноградником венценосным —

Маленьким интернатом в Переславле,

Я там в июле не пробыл и получаса:

Ждал пересадки с автобуса на автобус

И зашел запеканки из детства понюхать.

 

Это вот рай и был, да я не признал намека,

А теперь, скажут, заходи навсегда, не стой у порога,

Другого не будет места.

 

 

И припомню — тогда, в августе пятого года,

Там еще детский хор звучал из окошка,

И какой-то искренний дискант на его фоне так уж старался соло,

Все не в лад, все звонко,

Я подумал: да как его только терпят,

Как не попросят перейти, например, в кружок выжигания.

 

Так и терпят, а он поет, выбиваясь.

 

Слушай, а может, и интерната

И запаха запеканки, и Переславля не будет —

Только на фоне тихого, ровного хора

Этот искренний и фальшивый дискант,

Как гладиолус, выпирающий из картошки,

Вечно и звонко

Повторяющий «Здравствуй, славная пора!»

Композитора Парцхаладзе?

 

 

***

 

The afterlife will be a boarding school in Pereslavl-Zalessky,

Which, still alive, I visited in August 2005.

After I die, they’ll tell me:

Remember passing through the empty schoolyard

(God knows how long ago):

A piece of rail hung off a lime tree branch,

And then the smell of pudding, freshly baked,

And a pink gladiolus twice your height

In the potato plot

(Were they too hesitant to weed or just too busy?) —

Now that’s when you were shown

The way it will be after life.

 

Heaven won’t be a blissful Salzburg park,

Or a Prague’s crooked quarter, with its cozy streetlights,

Or a majestic Umbrian vineyard —

But just a little boarding school in Pereslavl,

Where in July I stopped for barely half an hour

While passing through,

drawn by the childhood scent of pudding.

 

So that was Heaven, and I didn’t know —

But now, they’ll say, come in

Forever, frankly and without shame:

There’ll be no other place.

 

And I’ll recall — back then, in August 2005,

The children singing inside

And a clear treble breaking from the choir,

Sincere but out of tune —

And myself wondering: why don’t they move this one

To a wood burning class?

 

They wouldn’t, and he sang on.

 

Look, maybe there’ll be no school,

Or pudding smell, or even the town itself —

Only the singing, quiet and smooth,

And – like a gladiolus in the middle of the potato plot —

That very treble, out of tune but clear,

Forever chanting

‹Oh what a happy day›

By the composer Partskhaladze?

Konstantin Rubinskij, Moscow

 

Edited by Olga Burenina-Petrova, University of Zurich, University of Konstanz and Tatiana Semyan, South Ural State University

Schreiben Sie einen Kommentar

Ihre E-Mail-Adresse wird nicht veröffentlicht. Erforderliche Felder sind mit * markiert