ВОТ ЧУДАК!
Меня зовут Герб, хотя друзья и приятели чаще зовут меня Берти. Мама же, несмотря на все мои возражения, все еще продолжает звать меня Гербертом. Герберт Дэвид Брэдли… Что за имя такое дурацкое? С детства терпеть его не мог. Оно бы подошло, скажем, какому-нибудь скучному дядьке лет сорока в дурацком костюме. Темно-синем или, что хуже – коричневом костюме, сидящем на нем совершенно по-дурацки, и обязательно, обязательно дополненном каким-нибудь узорчатым галстуком из ненатурального шелка, который, ну вот честное слово, не пришей кобыле хвост! А я ведь совсем не похож на такого дядьку, вот ни капли. Потому, когда кто-то посторонний спрашивает, как меня зовут, я чаще представляюсь Гербом. Это имя мне куда больше нравится.
Недавно мне исполнилось десять, и это был самый чудесный из моих праздников. И самый долгожданный. Помню, как за пару месяцев до заветного дня начал зачеркивать дни в календаре, с нетерпением отсчитывая часы. Десять лет… Целых десять. Уму непостижимо! За десять лет столько всего произошло… К примеру, я подсчитал, что за это время успел съесть пятьдесят килограммов мороженого. Да, считать мне всегда не особо-то и нравилось, бейсбол-то куда интереснее закорючек в учебнике и бесконечных цифр! Но любопытство пересилило.
А еще я двадцать раз был в Портленде у тетушки. Родители всегда привозили меня туда на недельку во время зимних каникул (а в канун Рождества приезжали сами, чтобы отпраздновать Новый год всей семьей), а затем летом, чтобы «мальчик подышал морским воздухом и окреп» – так говорил папа.
Мой папа, Джонатан Брэдли, был моряком, потому и любовь ко всему морскому старался привить мне с детства. Даже первое одеяльце, по словам мамы, у меня было с изображенными на нем корабликами, представляете? Кажется, он привез его из одного из своих плаваний в Лос-Анджелес, Калифорнию. Несмотря на его чудачества, я любил папу. Кто б еще стал бы помогать мне с постройкой домика на дереве? Кто б еще разбирал бы со мной скучные задачки по математике? Кто б еще стал бы доставать со старого дуба на заднем дворе воздушного змея, так неудачно застрявшего в ветвях? (И, в конце концов, кто б еще стал бы мчаться из самой Колумбии, чтобы в мой день рождения заявиться домой, возвестив, что мы втроем (он, я, ну и мама, разумеется) отправляемся на весь день в парк аттракционов и лопать яблоки в карамели?! То-то и оно, что никто другой на этом свете!
Мама, Хэлен Брэдли, несмотря на свою гиперопеку, безумно любила и меня, и папу. Хотя была строгой к нам обоим. Не дай бог кто-то из нас отлынивал от домашних обязанностей, ходил без шапки в мороз или воровал печенье с верхней полки кухонного шкафа! (Нет, ну, разумеется, я этого никогда не делал, просто к слову пришлось, честно-честно!) В общем, нас на пару недель лишали телевизора, заставляли косить траву на заднем дворе или, что хуже всего, вовсе лишали сладкого после ужина. Вот последнее ведь ни в какие рамки, согласитесь! Но все же мама всегда старалась быть чуткой и доброй. Даже если напяливала на меня дурацкую вязаную шапку или запрещала играть в бейсбол.
Так вот, с моего прошлого дня рождения прошло уже немало времени. Настолько немало, что, оторвав лист календаря, я заметил на нем дату «4 июля» и подпись под ней «День независимости Соединенных Штатов Америки». Подумать только, как мама подгадала родить меня в этот самый день? Папа то и дело шутил, что именно поэтому я такой сорванец, вольная пташка. Хотя с ним поспорить трудно…
Этот день я, как и прошлый свой день рождения, решил отпраздновать в парке аттракционов. В конце концов, не часто выдается возможность прокатиться на любимой с самого младенчества карусели с лошадьми, мчащимися по кругу.
Наевшись вдоволь сахарной ваты и яблок в карамели, я подошел к кассе, где продавали билеты. Обидно даже, что в праздничные дни тут такая толпища народу. И чего всем дома не сидится только… Очередь за билетами была немаленькой. Я успел четырежды пересчитать вслепую монеты в своем кармане, съесть припасенный на самый крайний случай пакетик «М&m’s» и просвистеть песенку «Run Rabbit Run».
Когда наконец подошла моя очередь, я облегченно вдохнул, заглянув в окошко билетной кассы.
– Один билет, пожалуйста!
– Один?…Молодой человек, а вы не слишком взрослый? – хихикнула сидящая в будке кассирша, миленькая девушка лет двадцати.
– Ерунда какая! – я обиженно протянул ей деньги, а она, улыбнувшись, протянула мне оторванный билет.
– Сьюзен, оставь господина в покое со своими расспросами! – возмутилась сидящая с нею рядом напарница, которую я часто видел прежде. – Неужели ты не видишь, что у него сегодня хорошее настроение? Он каждый год приходит сюда в этот день, поэтому не чеши языком, а работай.
– Но мисс Бекер, он ведь уже взрослый мужчина….
– Мужчина – это случайно выживший мальчик, дорогая. Примись лучше за работу.
Нахмурившись, я отправился к карусели. Да что они имели в виду? Какой взрослый мужчина? Мне ведь буквально недавно исполнилось десять…
Мои мысли прервало то, что карусельщик отстегнул цепь на входе и запустил туда ребят. Я рванул к своей любимой лошади – белому скакуну с золотой гривой и узорчатой попоной. Я ведь даже имя ему дал – Берти-младший, настолько мы с ним сроднились.
Когда все расселись, карусельщик снова застегнул цепь и отправился в кабинку, переключая какие-то рычаги. Лошади мгновенно сорвались с места, мчась быстрее и быстрее. Вокруг все замелькало и закружилось – лошади, будочки с билетными кассами, счастливые родители, смотрящие на своих чад, запах сахарной ваты… И вдруг я заметил, как в отражении мелькнула фигура.
Это был тот самый скучный дядька лет сорока в дурацком коричневом костюме, сидящем на нем совершенно по-дурацки. Вот ему бы точно подошло имя Герберт Дэвид Брэдли…
Мужчина, совершенно не стесняясь, сидел, взгромоздившись на лошадку и улыбался, как полнейший кретин.
Вот чудак!
Natalia Pavlova, Moscow State regional University
Edited by Tatiana Zhavoronkova, St.Petersburg State University and Olga Burenina–Petrova, University of Zurich