ИГРЫ
1.
Я должен играть с закрытыми глазами, пока меня связывают по рукам и ногам. Я выхожу в умозрительное пространство расходящихся линий, они называют это явлением. Там я конструирую сцену, которую вскоре сожгу. Перед этим я делаю некие метки, обозначающие точки швов, швы тем временем накладываются на мое тело, однако в координатах раскручиваемого мною пространства они относятся к еще не рождённым фигурам, указывают на детали фосфоресцирующего сценария. Во время совершения режиссёрского усилия, тело мое расчленяют, и оставляют лишь корпус, зияющий пятью обрубками, как дерево с отрубленными ветвями, с окрашенными плоскостями разделения. Эту вещь помещают под стеклянный параллелепипед, выкачивая оставшийся воздух. В контексте игры акт умерщвления мыслится как эстетический жест.
2.
Мои руки управляют дыханием нескольких тел. Ритм наших игр выписан так, что малейшее отклонение повлекло бы за собой отделение кожи играющих от мяса, а мяса от костей – расслоение в реальном времени. Алгоритм распознавания движения учитывает каждую точку. Происходит видеозапись. Проецируется на множество мониторов. Звуковые дорожки накладываются на полуживые звуки. Алгоритм распознавания движения глаз определяет состав жидкости, стекающей по рукам. Вскоре она заполняет пространство зала. Утопление неизбежно вне зависимости от состава субстанции. Состава ансамбля. Нарушения ритма.
3.
Наши партитуры устанавливают границы возможных передвижений. Вот ромб, вот квадрат, и твои шаги должны быть соразмерны шагам другого, иначе интервалы, образованные словами (когда вы шепотом обмениваетесь некоторыми опасениями), могут негативно отражаться на умственной деятельности, тогда слова асемантически рассыпаются, трансформируясь в крики животных.
4.
Мы играем перемноженное на 4 пространство в зависимости от механизма мышления. Левый верхний сектор: тела рас- и закручиваются, производя искры, кровь и прочие отходы, кожа обжигается. Нижний левый сектор: к телам, погружённым в воду, подключён электрический ток, лента меняет их каждые 7 минут 12 секунд. Правый верхний сектор: зрительные органы подвергаются эксплуатации, они смотрят и смотрят, пока не выпадают из контекста, тогда носятся бешено и звучат. Нижний правый сектор: множественные связи требуют технических ухищрений: тонкие провода проскальзывают сквозь тело, число точек соединения увеличивается в зацикленной прогрессии, тьма проводов устремляется внутрь, чтобы вытеснить плоть.
Звук, который мы слышим, смоделирован математически. Когда он достигает визуализированного тона, мы должны указать на вибрации. По правилам игры, мы не должны кричать преждевременно. Преждевременный крик полагается вышвырнуть. Интервал между нашими голосами пустой.
6.
Склоняться значит преодолевать отвращение. Медленно развёртываются мышцы, разрываясь, стремятся вниз. Мы должны достигнуть последней телесной точки. Последнего куска текста. Узки пути отвращения, мы задыхаемся. Игра не может быть прервана. Не действует в отложенном времени. Игра больше, чем совершённое.
7.
Игра больше, чем совершенное. Действует подобно гильотине, эпилептически раскручиваясь в тонких срезах материи. Мы должны обратиться к замедлению сердечного ритма. Аномально ускоренный в начале игры, его динамический оттенок подвергается элиминации. Интервалы между сокращениями органа одновременно неизменны и увеличиваются на отрезок, равный половине предыдущего. Ожидание последнего удара подвешивает человеческое тело в обессиленном пространстве виртуального разрушения.
Yaroslava Zakharova, Smolny College of St.Petersburg State University
Edited by: Olga Burenina-Petrova, University of Zurich & University of Konstanz and Konstantin Bogdanov, Russian Literature Institute (Pushkin House), St. Petersburg