WHY? Ошибки истории глазами Николая Коляды – Лана Йекнич

 

WHY? ОШИБКИ ИСТОРИИ ГЛАЗАМИ НИКОЛАЯ КОЛЯДЫ

(О ПОСТАНОВКЕ СПЕКТАКЛЯ «РИЧАРД III» В КОЛЯДА-ТЕАТРЕ)

 

В Екатеринбурге на проспекте Ленина д. 97 находится здание Коляда-театра –  дверь, ведущая в другой мир. Коляда-театр – это особое пространство, где жизнь превращается в театральное представление, а театр становится частью жизни. Здесь живут, работают и создают неповторимый театральный мир главный режиссер Николай Владимирович Коляда и его театральная труппа. Своими смелыми, новаторскими постановками, участниками  которых являются не только актеры-люди, но и актеры-животные, режиссер бросает вызов серым будням.  Его театр способен удивлять. И поэтому зрители приходят в дом на Ленина, д. 97, как на праздник.

Классика на сцене Коляда-театра – это совершенно важная, отдельная тема. Приблизить классику к современному зрителю – сверхзадача режиссера.  Вот что говорит Коляда о своем театре: «Это великий русский реалистический театр (приближенный к сегодняшнему дню)». И на самом деле, в Коляда-театре нет места постмодеризму: его драматургия отсылает к именам классиков русской и мировой литературы. И в первую очередь, сам драматург неустанно обращает внимание своих учеников на русскую литературу ХIХ в.  Подобно классикам, Коляда открыто размышляет о смысле жизни и любви, о вечном поиске счастья и вере; он не боится говорить о смерти и антигуманных взамоотношениях между людьми, наносимых друг другу травмах. Он неустанно провоцирует зрителя,  тормоша  в нем мысли, чувства, желания и напоминая о хрупкости бытия и времени. Границы и каноны перестают существовать, и все сидящие в зале начинают воспринимать себя частью яркого карнавала, в пространстве которого слезы легко превращаются в спасающий от смерти смех и наоборот. «Театр – это прежде всего развлечение. Но в конце он обязательно должен уколоть в сердце», – говорит Коляда.

К показательным примерам инсценирования классики на сцене театра можно со всей безусловностью отнести спектакль по пьесе Уильяма Шекспира «Ричард III». Хотя со дня премьеры, состоявшейся 27 марта 2015 года, прошло уже несколько лет, спектакль продолжает будоражить сердца как прежних, так и новых зрителей.

Ставший, казалось бы, уже хрестоматийным, сюжет пьесы Шекспира, трансформируется в концепции Коляды в историю о мировом зле. В известном же почти каждому школьнику образе короля Ричарда III режиссер усугублят все отталкивающие черты шекспировского героя: король показан Колядой как уродливая смесь из тирании, пороков, глупости и подлости. При этом парадокс в том, что в интерпретации Коляды зло способно легко заворожить и обворожить того, на кого оно направлено. Не случайно король Ричард в исполнении обаятельного артиста Коляда-театра Олега Ягодина не только запросто морочит головы дворянам, обольщает ненавидящих его женщин, манипулирует осознающим свою зависимость покорным народом, но и без труда очаровывает взирающую на все эти злодеяния публику.  Ричард Коляды флиртует с публикой:

Разве что глядеть

На тень мою, что солнце удлиняет,

Да толковать мне о своем уродстве?

Он дурачит публику, вызывая к себе чувство сострадания. Но все это, конечно, благодаря блистательной игре Олега Ягодина.

Динамичные массовые сцены – органичная часть любого спектакля Коляда-театра. «Что бы ни происходило – танцуйте», – говорит Коляда своим артистам. Танец может перерастать в пляску. Так, в мизансценах толпы задействованные в массовке актеры, играющие подданных короля, образуют в динамике движения подобие бесформенной массы, изоморфоной бесформенности мыслей и поступков короля-тирана.  Будучи не в силах оказать даже малое сопротивление королевским злодеяниям, подданные, обезумев от отчаяния, вступают в шокирующую зрителя хаотичную пляску смерти.

Центральным элементом спектакля является рогатка, т.е. оружие, похожее на латинскую букву Y. Это, между прочим, еще и буква из вопроса «WHY?».  ПОЧЕМУ? / WHY? –вырывается из уст простых подданых Ричарда в момент, когда они полностью ошарашены злодеяниями безжалостного короля. Рогатка появляется на сцене на протяжении всех действий и воспринимается как отдельный герой спектакля. В руках Ричарда рогатка оказывается серьезным и опасным оружием наказания подданых, аккумулятором злой энергии тирана.  В сценах с рогаткой ощутимо, что под прицелом этого оружия может оказаться каждый, включая зрительный зал. Более того, Ричард мастерит еще и некое подобие рогатки из ниток клубка, что, в свою очередь, можно интерпретировать как, своего рода, удвоение зла. Такое удвоение проявляется, например, в том,  что наследники Ричарда, внешне пытаясь остановить его злодейства, на самом деле ступают на тот же путь злодеяний. Кроме того, Ричард-тиран скрывается и в каждом отдельном подданном, готовом в любой момент пойти на зло ради удовлетворения личных потребностей.  И все же, как показывает Коляда, даже самая сильная, но при этом злая и порочная личность осуждена на гибель и не сможет удержатся на троне, что кстати, и происходит с королем Ричардом не только у Коляды, но и у Шекспира. Но если для Шекспира Ричард – это часть истории Англии, то у Коляды этот образ олицетворяет одну из ошибок истории. В идеальной истории общества главное место должно быть отведено не уродливым тиранам, а человеческим мечтам, грезам, смеху, слезам;  в ней свет всегда включается после мрака, в ней пахнет детством и красотой.

Рогатке как метафоре злодейства сопутствуют в спектакле появляющиеся на сцене нити. Нить – метафора человеческих жизней, на которые неизменно покушается Ричард. Набрасывая в одной из сцен пакетики чая на нити, Ричард словно глумится над жизнью не только других людей, но и над своей собственной. Не случайно с помощью разных инструментов пыток он терзает и себя самого. Он даже рад этой боли, обесценивающей его собственную жизнь. В другой сцене распятые нити похожи на ряд нотных линеек: Ричард сочиняет завораживающую музыку зла, которая становится затем лейтмотивом всей пьесы.

Как видим, Коляда не позволяет публике ухватиться за спасательный круг канона, выбивает ее из обыденного состояния, жалит в самое сердце. Для него важно, чтобы зритель не просто смотрел спектакль, но и пропускал события сквозь собственное мировоззрение, проигрывал внутри себя действие своего личного спектакля. Коляда говорит своим ученикам-драматургам: «Каждая фраза должна быть на вес золота». Так и есть: каждое слово и даже каждый жест артистов Коляла-театра драгоценны, неповторимы и незабываемы…

 

Lana Jeknić, University of Belgrade